Дюссельдорф: велосипедизм с Алексеем Потупиным: Велосипедизм 421: Павел Конюхов: МЫ ШЛИ РЯДОМ СО СМЕРТЬЮ. Глава 5: СНЕЖНЫЕ ЛЮДИ В ЛЕГЕНДАХ И НАЯВУ.

14 марта. Температура -30°.

Метель разыгралась не на шутку. С утра долго лежали в своей норе, разминали руки и ноги, не давая им замёрзнуть. Старались немного подремать. Наверху слышно было, как ветер носит валы снега, бьёт ими о сугробы и превращает наше пристанище в безликий холм. Думать о продолжении пути было бессмысленно.

Однако часам к шестнадцати почувствовали, что метель стала стихать. Серёжа в сторонке подрыл углубление и здесь же, под пологом, установил примус, сварил кашу и чай. Согревшись и повеселев, мы опять закутались в спальники с надеждой отдохнуть. Совсем неожиданно Миша, как бы про себя, произнёс: «Слышу мотор». Мы прислушались. Кроме ветра, никаких звуков не доносилось. Сергей предложил, вылезти из норы и посмотреть, что там делается наверху. Миша поддержал его и вскоре я остался один.

Ребята отсутствовали минут пятнадцать, а затем я услышал смех. "Знаешь, Паша", - продолжал смеяться Сергей, - мы тут страху навели на одного…». Оказывается, шум мотора послышался не зря. По тундре шёл трактор, утихавшая метель открывала перед водителем безжизненное пространство. На километры вокруг простиралась единая плоскость тундры. И тут неожиданно, в десяти метрах от машины, из ниоткуда возникли две человеческие фигуры. Тракторист остановился. Он не мог ошибиться, только что вокруг было пусто, тем более метель прогнала всё живое и сравняла пустыню. А люди, воспользовавшись остановкой трактора, с двух сторон залезли в машину: "Ну, здорово, парень, куда едешь, как дела…?" - посыпались вопросы из их уст.

- Да, не-эт…, да-а…, - слышалось в ответ от испуганного тракториста. Он тоскливо мотал головой, стараясь что-либо произнести в ответ, но у него ничего не получалось. "Мы бы тебе чаю предложили, да он уже остыл…", - водитель дико заозирался, заёрзал на сидении… "Ну, бывай тогда, счастливо оставаться". Незнакомцы спрыгнули, и тракторист сразу почувствовал облегчение. "Парни, да вы чё-о-о…, всё хорошо, мужики…" - услышали мои друзья. Трактор тем временем с натужным хрипом и лязганьем мчался к горизонту, туда, где садилось солнце.

Когда машина скрылась из виду, Миша с Сергеем посмотрели друг на друга и захохотали. Растерявшись от такого приёма и бессвязной беседы, они сами только сейчас сообразили, что порядком напугали бедного водителя.

"А я, ребята, на Памире, два года тому назад, видел снежного человека", - произнёс вдруг Миша. Конечно, мы сразу попросили рассказать о необычном случае.

Случилось это в 1990-м году. В этот сезон было много трагических случаев в горах Памира. Однако группа, в которой находился Миша, успешно поднялась на пик Ленина и благополучно вернулась. Но на одной из стоянок произошло с ними нечто необычное. В тот раз альпинисты укрепили палатку на одном из небольших уступов и легли спать. Как рассказывал Миша, расположились они в палатке параллельно входу. Миша оказался у противоположной стены. Сгустились сумерки. Сначала послышался шорох, а затем все услышали приближающиеся к ним шаги. Кто-то действительно спускался по склону к их палатке. Это был не зверь, осторожные шаги двуногого можно было определить. Уверенно перепрыгивать с камня на камень мог только очень опытный в горах человек. Но откуда он здесь, в этом безлюдье? Тут услышали, что кто-то роется в рюкзаках, оставленных снаружи. "Витя, посмотри", - кто-то из ребят попросил шёпотом друга, лежащего у входа. Виктор высунул руку с фонарём из палатки и начал светить.Миша прильнул к окошку, и сердце его застучало. Существо большого роста, грузное и сутулое, осторожно ступая с камня на камень, удалялось от палатки. Луч фонарика неожиданно осветил его и ушёл в сторону. Незваный гость метнулся, под ногами зашуршали камни, и Миша в последний раз на фоне неба увидел его неуклюжий силуэт.

Наутро альпинисты увидели в беспорядке разбросанные рюкзаки. Ничего как будто не исчезло, хозяин гор не успел ничем попользоваться… Миша, закончив воспоминание, сказал: "Снежный человек - это совсем не выдумка".

Я вспомнил и рассказал ребятам о "чёрном человеке", много историй о котором мы слышали во время второго этапа экспедиции. Эта тема после неожиданной смешной истории с трактористом, была очень интересна. Неизвестно, сколько мы бы ещё говорили, но лежать в этом холоде было невыносимо. Вылезли наверх и начали бегать вокруг своей норы, пытаясь согреться. Приседали, гонялись друг за другом, прыгали, как могли, чтобы размять занемевшие мускулы и почувствовать, как тепло согревает тело. Я достал фотоаппарат и попытался сфотографировать ребят на фоне вновь разыгравшейся метели. Затем несколько раз щёлкнул, пытаясь заснять рисунок снежных заносов.

- Паша! Смотри! - неожиданно закричал Сергей, - я сейчас поборю Мишу.

Я поднял голову и забыл про фотоаппарат. Миша возвышался над Сергеем сантиметров на пятнадцать. Сейчас ор встряхнул плечами, распрямил широкую грудь и по-борцовски пошёл на Серёжу. Он со своей мощью и силой чувствовал себя недосягаемым, и потому малость бахвалился, картинно переступая ногами. А Сергей вдруг неожиданно подскочил и, схватив Михаила за грудки, потянул на себя, потом подпрыгнул, ухватив ногами за Мишину шею, а руками дёрнул Мишу в коленях. Тот как сноп повалился во весь свой рост и с размаху грохнулся. У меня чуть сердце не остановилось. Подбежал к ребятам. Всё оказалось нормально, только Сергей немного потянул мышцу правой ноги - не рассчитал немного скорости падения своего друга. Как я пожалел, что не вспомнил в это время о фотоаппарате, висящем на груди. Какие кадры могли получиться: схватка эстонского и сибирского медведей! А Серёжа подошёл ко мне и удивился, как это я могу держать фотоаппарат голыми руками при таком морозе? Я ответил, что терплю. Сергей только головой покачал.

А в палатке, когда мы начали варить ужин, он пристал к Мише с расспросами, почему его руки почти не переносят холод. У нас у всех они одинаково обморожены, но Сергей действительно страдает почему-то больше всех.

Вот из огня, наоборот, хватает угольки или горящие головни, когда поправляет костёр, или долго несёт котелок с раскалённой дужкой и терпит горячий жар. Мы приходим к выводу, что чувствительность Серёжиных рук необычная. Миша начинает копать поглубже, и в результате его опросов выясняется, что Сергей в детстве переел мёда с маслом. Миша так убедительно доказывает нам это с научных позиций, что мы от души смеёмся над его доводами. Может, это и правда, но от этого нам ещё смешнее.

День уже закончился, и нам предстоит ещё одна ночь в этой норе. Не хочется думать, что метель надолго.

15 марта. Температура - 42°.

Всю ночь мёрз, как собака. Не спал, стучал зубами от холода, до бешеной усталости работал руками и ногами до самого рассвета, но согреться не смог. Совсем не ощущаю пятку левой ноги. Начал тереть её руками, бить о землю.

Бесконечно благодарен Сергею. Он находит в себе силы вставать раньше всех и приготовить поесть. Вообще на маршруте Серёжа - сосредоточенный и волевой человек. Очень внимательный, быстрый на подъём. Он и на этот раз, почувствовав мои сучения, разжигает примус и вскоре подаёт нам с Мишей котелки с горячей кашей прямо в «постель». Так, не вылезая из спальников, мы съедаем завтрак и запиваем горячим чаем. Пока тепло ещё сохраняется в теле, вскакиваем и начинаем быстро переодеваться. Это нечеловеческая мука - снимать утром тёплую одежду и облачаться в свою рабочую, промёрзшую, стоящую колом. Миша уже стучит зубами от холода, хотя ещё не всё переодел; Серёжа не может надеть на ногу второй ботинок - закоченели руки. Я, глядя на них, последним снимаю всё с себя и как будто ныряю в прорубь.

Рисунок В. И. Конюховой к этой главе книги.

Бог и на этот раз дал нам силы перенести пытку, вылазим из своего укрытия, а метель и не думает стихать. Небо ещё тёмное, и ветер несёт в этой чёрной пустоте колючие волны снега. Однако мы не можем представить, что ещё одни сутки будем находиться в своём логове. По-прежнему, чувствую себя слабее друзей, и начинаю собирать парашют, выдирать его из под снега. Вскоре, погрузив рюкзаки на велосипеды, мы выходим в путь. Ориентируемся по солнцу. Тусклое пятно света помогает нам держать направление в этой снежной свистопляске.

Минут через тридцать пришлось остановиться - так и не смог разогреть ноги, замёрзшие ночью. Напряжение большое, дорога трудная, спина мокрая, а ступней не чувствую. Попрыгал, снял ботинок, начал оттирать ступни. Безрезультатно. И тут вспомнил совет старшего брата Фёдора. Когда он шёл к Северному полюсу в группе Шпаро, то все ребята пользовались одним приёмом, чтобы разогреть ноги - 100 раз проделывали махи то одной, то другой ногой. Попробовал. Почти сразу почувствовал, как кровь прилила к пальцам. Ребята, заметив, что я отстал, сразу сбавили скорость и продвигались, не выпуская меня из поля зрения. Метель разгулялась не на шутку, и в такой круговерти было несложно потеряться. Утром я объявил, что сегодня будем двигаться вперёд, насколько хватит сил. В Билибино нам говорили, что на пути остановкой может быть "девятнадцатый угол". Так называется подстанция с прилегающими вокруг постройками. По нашим подсчётам, до неё ещё километров сорок. В такую метель это не меньше пятнадцати часов ходу. Однако мысль ещё об одной ночёвке в снегу невыносима. За те двое суток, что мы намаялись в ледяном убежище, третья ночь могла оказаться опасной для жизни и роковой для нашей маленькой группы.

Сегодня ночью я почувствовал: как близко идём мы по краю обрыва, рискуя навсегда остаться в этих местах. То ли инстинкт самосохранения, то ли Божье провидение, или какая другая сила встряхивает, поднимает тебя из полузабытья и оцепенения. Стуча зубами, освобождаясь от навалившегося испуга, начинаешь шевелить бесчувственными пальцами рук и ног, стучать ими о застывший коврик, и всячески стараясь оживить своё полумёртвое тело. Ледяной короб спальника впитывает неожиданно выступивший пот. Ещё чуть-чуть, и можно будет оказаться за порогом, разделяющим жизнь и неведомую вечность. Страх, приходящий одновременно с жаждой жизни, лишает покоя. Лежишь, прислушиваясь к дыханию ребят. Потом опять проваливаешься в тёмную пропасть, и снова выбираешься из пустоты.

Налетающие порывы ветра больно режут лицо, вырывают тяжёлый груз из рук. Я вижу, как мои друзья каждый по-своему сражаются со стихией. Миша упорно преодолевает шаг за шагом, навалившись вперёд своим огромным телом. Он то и дело вырывает велосипед на себя, высоко приподнимает его за руль и, кажется, что с каждым рывком у моего друга только прибавляются силы и решительность. А Серёжа воюет со стихией по-другому. Он подставляет ветру спину а велосипед ставит параллельно направлению налетающих шквалов и очень ловко лавирует в меняющихся порывах. Часто я чувствую его взгляд на себе. Понимал, что он держит меня под контролем, показывая хитрости борьбы с взбушевавшейся природой.

В этой экспедиции я слабее всех. Сказывается недавно перенесённая болезнь. Впервые, за всё время путешествий, я чувствую на себе тревогу и заботу со стороны. Это непривычное ощущение вызывает во мне странную неловкость и страх за успех экспедиции. Однако сильнее ответное чувство благодарности к моим товарищам и желание любыми силами не подвести их, оправдать надежды.

А ветер всё новыми волнами, зарождающимися где-то далеко в глубине безлюдной пустоты, обрушивается на нас. Неизвестно, сколько времени, двигаемся мы сквозь эти преграды. Фигуры ребят маячат передо мной, то исчезая, то появляясь неожиданно близко за шквалом снега. Вдруг ловлю себя на мысли, что не страх и не усталость, а восторг овладевают мною в эти минуты. Я достаю фотоаппарат и коченеющими руками несколько раз щёлкаю затвором. Борьба со стихией вовлекает, захватывает и пробуждает новые силы и радостные, незнакомые чувства.

Я ускоряю своё движение. То ли это второе дыхание, то ли победа над собой после ночных переживаний, но кажется, что я теперь не песчинка в стихии, нашёл силы в родном для меня пространстве бунтующей природы. Счастье охватывает меня, и шум свистящего ветра отзывается могучей музыкой, несравнимой ни с чем в этом мире.

Неожиданно натыкаюсь на Сергея, ловлю на себе его изумлённый взгляд и возвращаюсь к действительности.

- Ты что, решил перегнать всех и бежать вперёд? - спрашивает Серёжа. Я улыбаюсь…

Позади уже примерно половина сегодняшнего пути. Следующую половину я помню плохо. Всё слилось в один миг. Бушующая метель захлёбывалась в слепой ярости, переходила в ураганный ветер, но для меня сегодня это уже не играло никакой роли. Какой-то внутренний подъём, ощущение радостной силы не покидало до конца пути.

Уже стемнело. Понимая, что время уже дойти до домика, мы продвигаемся до боли в глазах всматриваясь вдаль. Как дикие звери, чутьём чуя направление маршрута, преодолеваем шаг за шагом. Неожиданно, краем глаза я ловлю в глубине тундры проблески какого-то света. Останавливаюсь и жду, когда стихнет порыв ветра. Долгожданная минута наступает - ошибки быть не может. Я кричу ребятам и машу им в нужном направлении. Однако снежное месиво опять заслоняет всё перед нами, и мы снова останавливаемся. Миша первый увидел свет, что-то крикнул и свернул с дороги. Серёжа и я потянулись за ним.

Через несколько метров ветер вырвал перед нами чистое пространство, и перед нашими глазами вырос силуэт домика.

Боже мой, какое это счастье - тепло и люди! Мы перешагнули за порог и захлебнулись тишиной и тёплым покоем. Перед собой видим радостные лица, улыбающиеся глаза. Чьи-то руки отстраняют застывшие пальцы и помогают снять затвердевшую от мороза одежду. Яркий свет ослепляет нас. Сергей что-то говорит, объясняя хозяевам неожиданное появление непрошенных гостей, но я мало прислушиваюсь к речи. Главное - мы в тепле, мы дошли сегодня до цели. Как обычно, в этих краях вначале нас усаживают к столу, угощают горячим чаем, а затем, когда мы пришли в себя, нам предлагают горячий ужин.

Когда-нибудь в старости, устав от путешествий, я мечтаю сесть за стол и описать все дорожные встречи с незнакомыми, но ставшими родными людьми.

Миша неторопливо рассказывает хозяевам о нашем путешествии, представляет нас по имени. Я заметил, что в такие моменты Миша первый находит в себе силы овладеть ситуацией и собственным спокойствием, умиротворяющей невозмутимостью создаёт вокруг атмосферу понимания и давнего знакомства.

Саша и Оля Моисеевы, - так зовут наших друзей, - на Севере живут давно. Их постоянная квартира находится в г. Билибино, а здесь работают, ежедневно передавая по рации данные метеоприборов. У Саши с Олей двое детей - сын пяти лет и дочь трёх лет. Сейчас они молчат и стоят возле родителей, во все глаза рассматривая нас. Конечно, для них это интересное зрелище - трое лохматых, бородатых мужчин, взявшихся неизвестно откуда в столь поздний час.

Проникшись к нам доверием, хозяева рассказывают о своей жизни в этих краях. Они - наши ровесники. Саша родился на Севере, а Оля приехала работать и нагла здесь свою судьбу. В свободные вечера она занимается резьбой по кости. Оля показала нам образцы работ и объясняет технику и приёмы резьбы. По очереди берём в руки её произведения и любуемся плавными линиями, бегущими по гладкой поверхности кости. Изображения, представшие перед нами, повествуют о драмах охоты, о быте и жизни чукчей, о национальных праздниках Севера. Пристально рассматривая то лёгкие, то глубокие линии, наполненные скрытой динамикой, мы поражаемся как хорошо Оля чувствует силу контурного рисунка и мастерски владеем им. А ведь этим искусством она занялась не по наследству. Насколько же надо любить Север и людей, живущих здесь, чтобы научиться понимать самое глубинное, усвоенное веками этим народом.

За стеной скребёт по брёвнам не утихомирившаяся метель, ударяет в стёкла окон тугими ошмётками снега, воет и стонет, натыкаясь на наше крепкое убежище.

Счастье, что мы вышли победителями в сегодняшней борьбе со стихией и собственной слабостью. Как хорошо, что встретили таких милых хозяев, нашли здесь понимание.

Я закрываю глаза, шум за стеной сливается опять в единую живую музыку. Боль, ломота растворяются в потоках неведомых вибраций, я ощущаю себя парящим в этой бездне, и засыпаю…

Под утро вскакивая от детского плача за спиной и, забыв, где нахожусь, пугаюсь окутывающего тепла, незнакомых звуков.

Предыдущая глава: ЖЕНЩИНА ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ.
Следующая глава: КОГДА ГЛАЗАМ НЕ ВЕРЯТ.